Важно отблескивая значком старосты, Малфой младший, но от этого ни чуть не менее прекрасный, вышагивал по Хогвартс-экспрессу в поисках того, кто сир и убог, а значит является идеальной мишенью для дротиков остроумного унижения несравненного Драко. С удовлетворением минуспятьбалловгриффиндоря, слизеренец добрался до долгожданного купе. "День, когда ты не опустил Поттер и компанию, прожит зря", - учил его отец, постукивая тростью по домовому эльфу. А Драко, естественно, не хотел, чтобы дни его драгоценнейшей жизни проживались зря.
Кинув быстрый взгляд в услужливо предоставленное свитой зеркальце, Малфой широким жестом отворил двери купе, представая перед Гермионой во всей своей красе. Позу эту - опереться локтем о дверной косяк, запуская пальцы второй руки в идеальные волосы - Драко использовал во время одной из фотосессий, и его очень хвалили. Так что теперь он вставал так к делу и не к делу.
- Так-так, так вот причина этой ужасающей вони на весь вагон. Грязнокровка, - растягивая слоги, Малфой прищурил глаза, обнажил белоснежные зубы в улыбке. - Ты! - Он внезапно ткнул пальцем в сторону Грейнджер, поворачиваясь так, чтобы зрителям было лучше видно, и шепотом добавил: - Для того, чтобы подчеркнуть драматичность момента, надо указывать пальцем на того, к кому обращаешься. И иногда КРИЧАТЬ, чтобы все поняли, ЧТО ТЫ ПЕРЕПОЛНЕН ЧУВСТВАМИ! - брызжа слюной, вопил Драко. - Так о чем я? А, Грейнджер... где же твой горячо любимый неотесанный друг и больной на голову параноик? Впрочем, они оба, кажется, БОЛЬНЫ!

Нисколько не изменившись в лице, потому что очень изменяться за лето прерогатива Грейнджер, Малфой шикнул на Крэбба и Гойла, которые уже собирались поднять панику и пыль воплями "Шеф, наш план накрылся медным котлом, эта заучка в курсе!"
- А тебе, Грейнджер, только и остается, что покрываться прыщами от пыли неподъемных книг. Качаешься? Наверное, тот прекрасный фингал под глазом, которым ты светила в Косом переулке эти летом, дело рук Уизли или Поттера. - Драко нарочито растягивал слова, давая возможность всем полюбоваться, проникнуться и получить эстетические оргазмы от его чистейшего британского выговора. - Надо отметить, прекрасная работа. Хоть в чем-то твои дружки преуспели. Да и свет от твоего фонаря был ярче, чем от заклинания "Люмос". Старые добрые маггловские методы с грязнокровками работают лучше, чем недоступная для них магия. ВЕРНО?!
Под одобрительное погыгыкивание верных приспешников-громил, Малфой, якобы невзначай, запустил простеньким заклинанием-подножкой в дородную мадам, хозяйку тележки со сластями. БРАМС-ТЫДЫЩ-ДРЫНЬ-внезапное ИГОГО и "ахчтобтебязакруциатило" оповестили о том, что план удался. Свиные рожи, как ласково называл слизеринец Крэбба и Гойла, уже радостно похрюкивали среди убегающих шоколадных лягушек, скачущих драже товарища Берти и прочих магических сластях. Изящно выловив в этой суматохе лягушку за лапку, Малфой галантно предложил ее даме:
- Нет? Ну, на нет и гиппогриф не гиппогрифится, - лягушка тут же отправилась в рот Драко, конвульсивно подрагивая конечностями. Младший Малфой тщательно облизал губы и причмокнул, тут же заулыбавшись в сторону несуществующей камеры. - Бледно-маг! И Ваши зубы всегда сияют чистотой, даже после сотни шоколадных лягушек. Если Вы не лопните, разумеется. Ну-с, Грейнджер, вот мы и остались одни. - Дверь купе за спиной Драко глухо щелкнула задвижкой.

Уже где-то на слове "интим" Малфой предупредительно отключился от словопотока Грейнджер. Во-первых, слушать ее было опасно для идеологического здоровья, во-вторых, один черт ничего не понятно, а в-третьих, наверняка она несет какой-то бред. Ну, а что еще Грейнджер может говорить? Чего только стоят ее идеи о свободе домовых, кстати, о домовых, именно из-за поттеровской компании Малфои лишились прекрасного в своем мазохизме Добби. И, конечно, сама Грейнджер была здесь не причем, но... "Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать!" - вспомнил семейную присказку, подхваченную от какого-то оборотня-друга семьи, которую любил использовать отец, если домовики вдруг запаздывали с обедом. О, эти сладостные звуки избивающих себя и друг друга эльфов... кажется, он опять слишком отвлекся. И в этот раз действительно слишком. Незаметно утерев краем мантии пущенную слюну - походу, Грейнджер усыпляет, ее бы в Департамент Запудривания Мозгов Магглам или в Больницу Святого Мунго, лечить от бессонницы - Малфой наконец-то опять подключился к окружающей его реальности и растерянно хлопнул белесыми ресничками. Мозг успел уловить что-то о подписях, а челюсти уже старательно пережевывали пергамент... нет, он, конечно, думал о покушать, но!
- Тьфу, Грейнджер! - Сейчас фамилия волшебницы вперемешку с отплевываниями звучала как крепкое ругательство, за которое и уши надрать не жалко. - Да ты... ты...
Наученного ссорами отца и матери Драко посетило озарение. Как видение, как гений чистой красоты... Короче, Малфой вспомнил простое, как ступефай, правило: если женщина много говорит, ей надо заткнуть чем-нибудь рот и отвлечь. Или отвлечь, таким образом заткнув рот. Слизеринец точно не помнил, но считал это несущественными мелочами. Быстро оглядевшись по сторонам, чтобы не дай Темный Лорд не заметил никто, он набрал в легкие побольше воздуха, дернул отвлекшуюся на пергаменты и изложение Безусловно Важного Проекта, Способного Изменить Само Мироустройство Грейнджер за руку к себе и... поцеловал. В смысле, он просто заткнул ей рот, но со стороны это выглядело именно как поцелуй.